Рядом с «Бураном»

- Сергей Петрович, а почему вы, в свое время, стали кинооператором?

- Началось с того, что отец в школе подарил мне фотокамеру «Зенит 3М» и я стал ей снимать. У всех  в классе были «Смены», а я обладал крутым аппаратом, что меня сразу выделило. А потом и фотографии стали получаться лучше всех. И меня начали приглашать делать стенгазеты, участвовать в конкурсах. Я  всерьез увлекся, решил попробовать снимать кино и стал «доставать» мать, чтоб она мне купила кинокамеру. И однажды она заняла деньги в кассе взаимопомощи и купила 8-мм «Кварц-2». Дорогущая камера - она тогда 101 рубль стоила! А я начал осваивать киносъемку. Иногда показывал свои минифильмы одноклассникам, для чего в классе натягивали простыню или крепили лист ватмана. Я оказывался в центре внимания и это меня подхлестывало продолжать свои киноупражнения. Ближе к окончанию школы я стал задумываться – кем хочу стать. «За забор»  - в ЛИИ, я идти не хотел…

- А почему? Все дети раньше хотели быть летчиками или космонавтами, а что уж говорить про того, кто рос в авиационной столице!

- Нет, быть летчиком, а тем более испытателем я не хотел! Я боялся – думал, зачем мне это летание, вон  испытателей  - полкладбища! С другой стороны мне очень хотелось носить летную кожаную куртку – по тем временам это было что-то! Позже, после школы, я, конечно, купил себе такую куртку у одного бортрадиста. И одевал ее только в театр или на праздники.

Помимо приобретения куртки после школы со мной случилось и еще одно примечательное событие - я устроился работать ассистентом кинооператора на киностудию Министерства обороны, где проработал до армии и некоторое время после нее. Тогда студия Минобороны насчитывала в штате более 1000 человек и они делали высококлассные фильмы. Сейчас там работает 15 человек и объем выпуска с советским несопоставим.

- А как так случилось, что вы все же перебрались «за забор» - из Минобороны в Летный институт?

- К тому времени я закончил институт культуры и начал искать себе работу – это был 1984 год. Моя мать работала в ЛИИ, а однажды пришла и сказала: «У нас в институте открывается тема «Буран», в ее рамках Игорь Петрович Волк хочет создать специальный видеоотдел, давай я с ним поговорю насчет тебя».  В итоге, все сложилось благополучно и меня взяли на работу в ЛИИ на должность старшего  бортоператора-испытателя с окладом 160 руб. Это событие стало поворотным в моей судьбе. Кстати, о судьбе: Игорь Петрович жил в одном с нами подъезде…

- В чем состояла задача видеоотдела ЛИИ?

- Нас было три человека и мы должны были обучать пилотов применению фото- и кинотехники, снимать учебные фильмы про летчиков. Также мы участвовали в съемках одного из аналогов «Бурана», оборудованного авиадвигателями, который под управлением летчиков-испытателей ЛИИ, учился садиться на полосу. Ну и конечно, перед нами стояла главная задача - сопровождать сам «Буран» при его возвращении из космоса.  

Группа, в структуре которой работал наш видеоотдел, носила длинное название «Отраслевой комплекс подготовки космонавтов-испытателей Летно-исследовательского института Министерства авиационной промышленности СССР» - сокращенно  ОКПКИ ЛИИ МАП,  с непосредственным подчинением министру Ивану Силаеву. И эта работа была сказкой! К нам приходил Игорь Петрович Волк и спрашивал, ребята, что вам нужно? Мы брали проспекты лучших мировых фирм-изготовителей и закупали аппаратуру через Министерство внешней торговли. У нас был один из лучших в стране комплектов видеооборудования! Стажировку по его использованию я проходил на «Энергии» и в Звездном.  Потом начал тренироваться - летать на сопровождение на МиГ-25. Иногда делали по 4 полета в день. И летную кожаную куртку я уже не покупал, а получал!

- Почему в качестве самолета сопровождения был выбран МиГ-25?

- Наши специалисты много анализировали как летают американцы. А американцы на своих Т-38 начинают сопровождать «Шаттлы» всего с  4 тыс.м, поскольку их самолетик - слабенький. У нас же была задача сопровождать космический корабль с  15 тыс.м  – поэтому и остановились на МиГ-25, точнее его двухместной модификации. Видеооператор в нем размещался в передней кабине  - там очень хороший обзор, можно даже назад снимать. Из этой кабины была вытащена приборная доска и оставлено одно кресло. На освободившихся местах разместили видеомагнитофон, монитор, систему передающей аппаратуры – изображение на землю транслировалось в режиме реального времени.  И даже если летали на Байконуре, то «картинка» через ретрансляторы сразу передавалась в космический центр в подмосковных Подлипках.

Также в передней кабине был установлен штатив для четырехкилограммовой видеокамеры. Для отработки сопровождения «Бурана» были сделаны тысячи полетов. Кстати, должны были сформировать целую эскадрилью таких специальных МиГ-25, которые могли дежурить на всех запасных аэродромах для посадки «Бурана», но не успели. А оператором студии, который встретил «Буран», стал Сергей Жадовский. Кстати, он по-прежнему работает у нас.

От съемок эротики - к съемкам патриотики

- А чем занималась студия, когда «Буран» прилетел и все закончилось?

- В 1988 году «Буран», точнее его программа, еще не закончилась – работы по теме продолжались вплоть  до 1991 года. Это было сложное время. Советские авиационные фирмы стали выходить на международный уровень.  Соответственно, летчики-испытатели – Квочур, Станкявичус, Тресвятский и другие, стали пробовать себя в пилотажной деятельности. Мы начали им помогать и снимать их тренировки. Также в это время количество полетов и объем научной работы в ЛИИ резко снизился, а летающие лаборатории использовались для перевозки ширпотреба. Иногда, чтобы что-то заработать, мы работали грузчиками. В итоге двое моих коллег из видеостудии в 91 году ушли в куплю-продажу и я остался один.

- Почему тоже не пошли в «купи-продай»?

- А я мог делать кино один – владел камерой и умел монтировать фильм. Вдобавок я познакомился с двумя выпускниками МФТИ, фонтанирующих коммерческими идеями. Дополнительным плюсом было то, что у одного из них родственник работал на телевидении. И мы решили делать там свою телепрограмму, в которой собирались пропагандировать авиацию. Этому же способствовало и новое название студии, которое  мы придумали в том же 91 году -  «Крылья России». Так вот, на телевидении нам сказали  - платите сто долларов и делайте свою программу. С 1992 года на канале, который впоследствии станет НТВ, появился наш «Мир авиации». Интересно, что помимо съемок самой программы мы занимались и изготовлением рекламы в эту программу. Сейчас такое представить невозможно, а тогда было в порядке вещей.

Например, в одном из рекламных роликов я сажал человека в костюме и галстуком на чемодан посреди взлетной полосы на фоне взлетающего Ил-76. А дальше шел текст, типа, если вам нужно перевезти груз, обращайтесь  по такому-то телефону.

Потом был период, когда мы снимали эротический театр Демидова. А с 96 года целых три года сотрудничали с банком «ОНЕКСИМ» во главе с бизнесменами Прохоровым и Потаниным. По четвергам они играли в футбол, мы это снимали и ночь монтировали. Впоследствии они предлагали нам полностью перейти к ним, но мы отказались - не захотели терять свою независимость.

- Занимаясь банковской и эротической тематикой, самолеты не забросили?

- Это было параллельно. Одновременно сделали на канале «Культура» около ста программ про авиацию. Платили нам за это копейки, но мы хорошо заявили о себе. А потом лучшие фильмы из этого цикла мы разослали по другим каналам и, в итоге, заключили договор с НТВ. Потом стали работать с РТР и сделали еще 25 фильмов, в том числе про «Буран», который показал хорошие рейтинги. А в 2007 году неожиданно организовывается канал «Звезда». Там нам сказали – делайте фильмов столько, сколько сможете сделать. Этим заняты и сейчас.

- Я наблюдаю, что в последнее время «Крылья России» как-то отошли от авиатематики…

- Во-первых многие вещи про авиацию уже сделаны, а надо идти дальше. Сейчас у нас пошли танки, автомобили, стрелковое оружие, артиллерия и многое другое. Кстати, мы бы переделали и улучшили наши старые сериалы про авиацию – с учетом новой хроники и накопленного опыта, но пока нам не до этого. Вообще, то, что мы делаем в сфере научно-популярных фильмов, повторить подобное в ближайшие 20-30 лет никто не сможет. У нас в стране почти не осталось возможностей, чтобы делать такую продукцию на хорошем уровне.

Почем «Крылья» для народа?

- Вы пробовали предлагать свои фильмы за рубеж?

 - Да. Кстати, существует такой миф, что историческая видеохроника, в том числе из нашего архива - за границей стоит бешеных денег. Что стоит открыть коробку с фильмом и оттуда посыпятся пачки денег. Это не так. Мой опыт показал, что эти кадры никому на Западе особо не нужны. А если и нужны, то стоят они немного. Например, пытаясь работать с каналом «Дискавери» - это близкий нам формат, я с ужасом понял, что мы за границей никому не нужны со своими фильмами о российской технике, какими бы замечательными они не были. Надо понимать, что против нас, против России по-прежнему ведется идеологическая война. 

- А когда «Крылья» выпустили свой первый популярный фильм об авиации на кассете или диске?

- Это было на одном из первых МАКСов. Видеокассета называлась «Авиасалоны мира», обложку для нее мы делали на цветном ксероксе. Кстати, за рубежом ажиотажа на компакт-диски с фильмами аналогичного содержания я не видел. В Европе и Америке есть независимые студии, аналогичные нашей, они ездят по выставкам, снимают и продают это небольшим тиражом. Но в Европе одних только выставок 200 в год, а в Америке – 250! А у нас раз в два года один московский МАКС и «Гидроавиасалон» в Геленджике!

Тем не менее, МАКС – это наш праздник! Причем я люблю сам торговать своей продукцией, потому, что когда ты видишь перед собой живого покупателя, то сам понимаешь, что ему нравится, а что нет. У меня многие режиссеры тоже торгуют и это идет им на пользу. Например, когда покупатель начинает спорить с продавцом-создателем фильма: «А вот в своем фильме вы неправильно то-то и то-то указали», то стараемся учитывать пожелания и критику в последующей работе.

С другой стороны в последнее время я заметил, что люди уже не настолько въедливы, как раньше, сейчас везде восторжествовала поверхностность. Мне кажется, что поколение, которое сейчас выросло, сделанное уже в России - они закончили российские школы, вузы, а там уже по-другому учат. Мы даже, когда в армии бываем на съемках, то видим что молодые офицеры стали меньше интересоваться окружающим миром, как он устроен.

Например, один из наших режиссеров Андрей Кулясов недавно создал фильм-монографию «Су-27. Лучший в мире истребитель». Я думал, мы сейчас его хорошо продадим и заработаем, а его почти никто не берет! А 10 лет назад его бы смели с прилавка. Зато сейчас очень хорошо идут магниты на холодильник и кружки с самолетами! Мне это даже обидно!

- Кем вы себя сейчас ощущаете - творческим работником или коммерсантом?

- Для меня нет ничего лучше, чем снимать хорошей камерой самолеты. Выбрать точку съемки и стоять, следить объективом за самолетом – то впускать его в кадр, то выпускать.  Но сейчас съемками мне приходится заниматься довольно редко, основное мое дело - двигать студию.

Вообще, когда я пришел в ЛИИ к Волку на работу, первое, что меня поразило  - никто не говорит, что мне делать. Я ходил поначалу и не понимал, почему никто не дает задание. Потом мне говорят: ты его должен найти для себя сам. И я это запомнил на всю жизнь. А еще если твое «задание» попадает в то, что нужно остальным - это значит, что ты на своем месте. А если нет, то ты пришел работать не туда.

- А какую сейчас себе ставите «задачу»?

- Повышение нашего профессионализма, а также улучшение качества видеопродукции студии.

Экипаж единомышленников

-  В какое время вы бы хотели жить?

- В 30-е годы 20 века. Люблю довоенные фильмы! Это была созидательная эпоха, ажиотаж построения нового общества, подъем промышленности, армии.  Я, вообще, патриот!

- А кто такой патриот? Надо любить березки?

- Я объехал весь мир и нигде не видел разницу в березках. Но считаю, мне повезло, что я занимаюсь выпуском патриотической продукции.  Мне кажется, наши фильмы должны будить у молодых гордость за ту страну, которая была и то, что в ней было сделано. Потому, что за этим стоит труд многих людей, а сегодня о них и вспомнить некому. Кстати, у меня есть мечта: сделать сериал про летные исследования, чтобы понять, какую школу в лице ЛИИ и ЦАГИ мы потеряли.

- А как можно быть патриотом и любить весь этот бардак – сначала надрывались-строили, а потом легко от этого отказались?

- На мой взгляд, наша страна держится за счет тех людей, которые что-то делают вопреки внешним неблагоприятным обстоятельствам.  И потом не все так плохо у нас в стране – вот мы ходим по организациям, снимаем для них фильмы – и нас ведь никто не отфутболивает! Более того, нам доверяют и на самом высоком уровне, например всю кабинную съемку полетов Владимира Путина на Су-27 и Дмитрия Медведева на Су-34 выполняли только мы.

 - Сколько людей работает в «Крыльях России»?

- За все время работы студии через нее прошло очень большое количество людей. Приходили за деньгами, приходили отбыть свое время. Сейчас остались только единомышленники. Специфика нашей деятельности и экономические реалии заключается в том, что мы не можем себе позволить иметь в штате отдельно сценариста, отдельно режиссера, отдельно монтажера.  Поэтому у нас почти каждый сотрудник – универсальный боец и уникальный специалист.  И большая сложность найти таких. Впрочем, их никто и не искал – они сами нашлись. Вместе с тем, если работа требует, то не замыкаемся в своих стенах, а привлекаем со стороны других историков, консультантов, специалистов.

- Редкая в наше время дотошность…

- Мы не жируем и не шикуем от своих доходов, но нам нравится делать свою работу на том уровне, который должен быть. Например, нередко выезжаем за кинохроникой в архивы Европы и Америки. В поисках материала перемещаемся и по нашей стране. Кстати, видим, что Москва и регионы – это не одно и то же. На периферии реже встречается, что капитализм, деньги – и ничего в жизни больше не нужно!  И детей там немного по-другому воспитывают – на уважении к труду, Родине. И я рад, что наши фильмы этому способствуют. Вообще, людей, которые не хотят пить пиво и смотреть «Дом-2» довольно много и нас это радует!

Я наблюдаю за обстановкой в стране, в нашей авиации и мне иногда кажется, что мы никогда не выползем из этой ямы. Но я все-таки надеюсь на лучшее. Но, в любом случае,  после нас останутся наши фильмы.