Местное население – кхмеры, народ невоинственный и весьма дружелюбный, к тому же очень напуганный ужасами кровавого эксперимента. Как Пол Пот сумел сформировать из них свою дикую клику? Неудивительно, что этот режим был свергнут не внутренними силами, а извне. Полпотовцы настолько распоясались и потеряли чувство меры, что стали «задирать» соседний Вьетнам. Надеялись, что Китай – «старший брат по маоизму» – не даст их в обиду. Просчитались. Да и вьетнамцы – это не тихий и забитый народишко. Двадцать лет войны, да еще с таким матерым противником, как США, воспитали боеспособную и хорошо организованную армию. В конце концов, вояки Пол Пота доигрались, обилие приграничных конфликтов и прямая агрессия в селении Бачук, все население которого – 3000 человек – было истреблено, переполнили чашу терпения Вьетнама. На территорию Кампучии вошла регулярная вьетнамская армия и за месяц ликвидировала ненавистный режим. Были заняты ключевые административные центры Кампучии, остатки армии Пол Пота отступили в джунгли на границе с Таиландом.

В стране была сформирована народно-демократическая власть, вьетнамские части обеспечивали военно-политическую стабильность на начальном этапе возрождения Кампучии. Воссозданная Народная армия еще не имела ни опыта боевых действий, ни достаточного вооружения, поэтому активную помощь в вопросах безопасности оказывали вьетнамские братья, которые на первых порах не очень-то доверяли кхмерским коллегам. Забавный факт. В сентябре 1979 года в Пномпене был собран международный трибунал по фактам геноцида, учиненного в отношении кампучийского народа полпотовскими головорезами. Международных представителей разместили в единственной уцелевшей в городе гостинице «La Royal», перед форумом переименованной в «La Pnom». Въезд на территорию отеля охранялся и контролировался кхмерскими солдатами. Но! В кустах (мы это видели) неприметно маячила характерная зеленая вьетнамская каска, державшая под прицелом кхмерских охранников. На всякий случай. Попытки провокаций пресеклись бы мгновенно. Доверяй, но контролируй!

НАШ БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК

Большие надежды возлагались на помощь Советского Союза. Снабжение обеспечивалось эскадрильей Ан-12, которая базировалась в Сайгоне, переименованном в Хошимин. Местные коммуникации обеспечивали вьетнамские военные летчики с использованием трофейных американских вертолетов «Ирокез». В качестве наследства от Пол Пота Народной армии досталось несколько истребителей МиГ-15, которые по техническому состоянию скорее годились в музейные экспонаты.

В такой обстановке в начале сентября в один из южных портов Кампучии прибыло первое советское судно с гуманитарной помощью – рисом. Политическое значение этого события трудно переоценить, ведь оно явилось началом масштабной поддержки нового режима. В ознаменование этого события местными властями была организована торжественная встреча. Естественно, на нее были приглашены и представители посольства СССР.

Наше посольство в то время еще не имело своей территории. Жить и работать на старой территории, весьма маленькой и неудобной, было совершенно невозможно, так как все здания и сооружения оказались изуродованы борцами за «очищение» городов. Учитывая благоприятное отношение новой власти к нашей стране, советскому посольству была выделена на берегу реки новая территория, существенно больше прежней. Но она оказалась такой же обезображенной и для работы непригодной. Здания требовали серьезного ремонта, поэтому все советское посольство временно размещалось в центральной гостинице города. Численный состав всех сотрудников – меньше двадцати человек, только мужчины, все без семей. В августе–сентябре посол находился в Москве, поэтому возглавлял коллектив временный поверенный в делах СССР Юрий Казимирович Шманевский. Фигура весьма колоритная. Ростом под два метра, в разряде первого тяжелого веса. Кулаки… у некоторых в боксерских перчатках меньше. В прошлом моряк.

Правду говорят, что крупные люди редко бывают злобными, чаще – добродушными, с хорошим чувством юмора. Именно таким запомнился Юрий Казимирович. Небольшому посольскому коллективу он откровенно симпатизировал, говорил: «В ваших душах не чувствуется подлости». Человек неиссякаемого юмора, энергичный, общительный. В то же время требовательный в меру и строгий по делу. В официальной обстановке не допускал и всячески пресекал любые элементы вольности.

Запомнился такой случай. Глубокая ночь, начало четвертого. Жарко и душно, кондиционер не работает (авария с электросетью). Вдруг… Удары ногой в дверь номера. Похожее показывают в художественных фильмах, когда гестапо приходит с арестом. Мой сосед по номеру бурчит (начало фразы опускаем): «...ты ближе к двери, тебе и открывать». Раздвигаю веки пальцами, встаю с постели. Щелкаю замком, дверь распахивается, прямо в глаза сноп света. Уклониться не получается, луч прямо в лицо. С уст срывается крепкая фраза в адрес непрошеных гостей. В ответ слышим бодрый хохот Шманевского: «Спите что ли?» В три часа ночи! Как выяснилось, он только что вернулся с официального приема, где было очень скромное застолье. А настроение хорошее. К тому же пару дней назад ему прислали презент – пару бутылок хорошего армянского.

– Не могу же я пить его в одиночку! Даю вам 5 минут на сборы, жду у себя в номере.

Пришлось вставать. И потекли рассказы об эпизодах флотской и дипломатической жизни. Разошлись поздно ночью. А наутро все шутки про похмелье были пресечены фразой, ставшей крылатой: «Вчерашняя пьянка – не повод для панибратства». Отдых отдельно – работа отдельно, смешиванию не подлежат.

КРУТОЕ ПИКЕ НА ВЕРТОЛЕТЕ

Но вернемся к советскому судну с рисом. Заходит к нам в комнату Юрий Казимирович и сообщает, что завтра направляется в южный город на торжества по случаю прибытия гуманитарной помощи и берет с собой одного человека. Выбор пал на меня. На другой день рано утром мы прибыли на военный аэродром – единственную точку воздушных связей Пномпеня с внешним миром. Лететь собирались на отечественном Ми-8 с отечественным же экипажем. Ждем. Вертолет перед нами, но двигатели открыты и в них копаются техники. Через час-полтора ситуация не меняется. Шманевский заметно нервничает. Время мероприятия определено, опаздывать некрасиво, тем более что мы – официальная делегация посольства. Наконец поступает команда – грузиться. Но не в разобранный Ми-8, а в небольшой вертолетик американского производства «Ирокез». Стоит невдалеке, на лыжах (или полозьях – кому как нравится), две лопасти. Рассчитан на шесть пассажиров плюс два члена экипажа. Экипаж – вьетнамские пилоты. Быстро разместились и тут же взлетели. А «взъерошенный» Ми-8 остался стоять.

Летели около трех часов на высоте метров 300–400. Внизу сплошная зеленая масса – джунгли. После приземления Юрий Казимирович в очередной раз решил пошутить.

– А знаешь, над какими местами мы пролетали? – спросил он.

Я пожал плечами: мол, откуда?

– Эти джунгли кишат полпотовцами, как муравьями. Один меткий выстрел – и долго бы нас искали!

Наступило время торжественной части, которая завершилась скромным банкетом. Мероприятие прошло достаточно быстро, надо собираться в обратный путь. Группа направилась к вертолету. Попутно к нам присоединились наши соотечественники-журналисты, просят взять с собой. Они прибыли заранее, и «Ирокез» для них стал удачной оказией. Пришлось уплотниться, число пассажиров уже с десяток, явный перегруз. Вьетнамские пилоты посмотрели, оценили, потом махнули рукой – летим. Взлетели. Машина шла ровно, по крайней мере мы, пассажиры, ничего особенного не заметили. И вот остались последние полчаса полета. Джунгли закончились. Внизу видны рисовые поля, кое-где трудятся крестьяне. Пролетаем над дорогой, ведущей в столицу. Она узкая грунтовая, по бокам кюветы. По дороге плетется вереница беженцев, возвращающихся в город.

В идеологии Пол Пота города – это рассадники буржуазного образа жизни, их нужно разрушать, а жителей выгонять в сельскую местность выращивать рис.  Мы наблюдали как люди возвращаются домой. Волы тянут повозки, на повозках женщины, дети.

И вдруг наш вертолет сваливается в пикирование. С воем и гулом пикирует на этих беженцев. У всех пассажиров в салоне округлились глаза: что случилось и чем это кончится? На высоте в 4–5 метров (!) вертолет выходит из пикирования и круто взмывает вверх. Обалдевшие волы шарахаются в стороны, через кюветы, люди соскакивают с повозок, повозки переворачиваются. А наш вертолет набирает высоту и начинает второй заход. Я смотрю на Шманевского, у него лицо красное, злое, зубы и кулаки сжаты, в нем все кипит. После второго был выполнен и третий заход. Когда снова набрали высоту, Юрий Казимирович заявил, что сейчас пойдет и убьет обоих летунов. Я не сомневался, что удара его кулака будет достаточно для двоих. В это время один из пилотов посмотрел в окошечко в салон, по внешнему виду Шманевского, похоже, все понял, и пикирования прекратились. Должен вам сказать, что это жуткое ощущение: с высоты в сотню метров падать вниз, чуть ли не чиркнуть лыжами по повозкам, перейти в горизонтальный полет и взмыть вверх. Шутники, вьетнамские летчики.

ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ

Вскоре показались окраины города. Возникло ощущение облегчения, скоро сядем. Нервы у всех взвинчены. И только тут мелькнула мысль, что при всем при этом вертолет сильно перегружен.

В иллюминаторе – жуткие виды города с высоты в полторы сотни метров. Сразу вспомнились кадры кинохроники времен Великой Отечественной войны. У домов в 4–5 этажей снесены крыши, комнаты, как клетки. Многие пролеты обрушены до основания. Натворил Пол Пот дел! Достаю фотоаппарат, решаясь снять это все на пленку. И только пристроился к иллюминатору, открывается пилотская дверь, в салон входит человек в зеленой каске. Все, думаю, поснимал. Зная наши запреты снимать в аэропортах и с воздуха (было такое), пытаюсь спрятать фотоаппарат. Ну, думаю, что бы ни случилось, грудью лягу, а не дам засвечивать пленку. Пилот уверенно направляется ко мне. И машет рукой в стороны, мол, не надо снимать. Киваю, что понял, и отхожу от иллюминатора. А пилот… подходит к двери вертолета, нажимает на ручку, отстегивает дверь и сдвигает ее в сторону. Показывает рукой на зияющий проем – вот теперь можно. Ремней в салоне никаких. Дыра наружу почти в рост человека. Ветер задувает неимоверно, а высота 150! «Зеленая каска» ушла в кабину. «Ирокез» сделал правый крен, чтобы удобней было снимать. Остаток пленки я дощелкал в одно мгновение. Через пару минут летчик снова вошел в салон, закрыл дверь и вопросительно кивнул: ну как? Показываю два больших пальца.

Через несколько минут садимся. Вылезаем из аппарата. Журналисты разминают ноги – в связи с уплотнением они сидели без намека на комфорт. Мы, посольские, тоже ходим взад-вперед, расправляем мышцы и суставы, ждем машину. Подходит Юрий Казимирович:

– Штаны сухие?

– Все нормально, – отвечаю.

И тут он спрашивает, ездил ли я когда-нибудь с прилично пьяным водителем.

– Нет, говорю, не доводилось.

– Ну вот, – продолжает Шманевский, – а сегодня ты летел с летчиками, пьяными в доску, запомнишь это надолго! Если бы они выполнили еще один заход, я зашел бы в кабину и врезал в глаз каждому. При этом учти, для русского стакан или два – это разминка, для вьетнамца – почти смертельная доза. Но на халяву можно и три выпить, если наливают.

Оказывается, он наблюдал за летунами на банкете. Перед полетом специально не стал нас расстраивать, чтобы не нервничали.

Через много лет судьба свела нас со Шманевским на Африканском континенте, в Габоне, где он был уже не временным поверенным, а Чрезвычайным и Полномочным. Вспоминая эмоции, пережитые на кампучийской земле, мы подняли чарки за советских военных летчиков. Точнее, за их высокие методические навыки. Ведь только очень талантливые наставники смогли подготовить из вьетнамских солдатиков асов, громивших американских оккупантов, китайских агрессоров, красных кхмеров. При этом научили пить водку и безбашенно лихачить за штурвалом геликоптера.