Ведущий программы "БибиСева" Сева Новгородцев поздравил Леонида Тюхтяева с новым мировым рекордом.

Леонид Тюхтяев: Спасибо большое. Там даже не один получился, а два больших и несколько маленьких. Огромное спасибо, я очень рад.

 

Сева Новгородцев: А какие большие и какие маленькие?

Л.Т.: На газовых аэростатах, это те, которые наполняются теплым воздухом, - это мировой рекорд дальности мы поставили – 10600 км там с какими-то копейками. Раньше было 8300. И мировой рекорд продолжительности по времени нахождения в воздухе.

 

С.Н.: Леонид, на какой высоте вам довелось лететь над Тихим океаном?

Л.Т.: В среднем пять - шесть километров. Но один раз на восемь двести подняло. Потому что дневной прогрев, то есть шар греется на солнце и газ идет вверх, и вот. На 8200 подняло. Но это не запланировано было. Подкинуло нас вверх.

 

С.Н.: Но на пяти хоть и холодно, но не так уж. Можно было терпеть, или у вас была капсула с обогревом?

Л.Т.: В капсуле был обогрев, довольно комфортно было. Даже иногда жарковато. Но когда на верхнюю палубу выходишь для работы, там было, конечно, холодновато.

 

С.Н.: Как вы регулируете высоту? Направление – понято, что вы по воле ветра, куда понесет, летите.

Л.Т.: На разных высотах ветер разный. Вот в том-то и есть управление. Если нам нужно чуть поправее, нам нужно повыше, - насколько это возможно, насколько есть такой ветер. А высоту регулируем – у нас есть клапан такой, веревка обыкновенная большая синяя. Ее тянешь, - и выходит газ сверху у шара. И соответственно, идешь вниз. А все остальное по классике, как у Жюль Верна. Если надо вверх идти, то отрезаешь баланс, мешки с песком, как вот у Жюль Верна. Отрезал мешок, прямо ножом ленту перерезал, мешок упал в океан, а ты пошел немножко вверх.

 

С.Н.: Сколько же этих мешков с балластом было у вас с собой взято?

Л.Т.: Около четырехсот.

 

С.Н.: Скажите, Леонид, а вот направление ветров, это что, все это исследовано метеорологическими учеными, у вас все эти карты были?

Л.Т.: Да, конечно. Были карты погоды. У нас была гигантская погодная команда. Более того, уже на крайних днях подлета к Америке вся общественность наша - ну, наш спорт, он такой, все друг друга знают, - и все ведущие метеорологи, все команды считали нам погоду, давали свои варианты. То есть это был такой мирового класса проект, я считаю. Кроме наших штатных метеорологов работали с нами добровольцы. Но там, вы знаете, погода – дело такое, ты ее посчитал, а она оказалась не такая. И что теперь делать, ты уже там, на высоте, уже в океане. Второй раз карты уже не дают. Вот пришла тебе карта - надо ее отыграть.

 

С.Н.: Леонид, на пассажирских линиях, скажем, на самолетах парашюты не предусмотрены. То есть стопроцентный должен быть успех полета. А вы как-то подстраховывались? У вас там парашюты были, или вы настолько уверены в своем гелиевом шаре, что решили их с собой не брать?

Л.Т.: Я прыгал, понятное дело, с парашютам. А в середине океана прыгнуть с парашютом – ну, это продлить себе жизнь на несколько минут. Оказаться в 12-градусной воде посреди океана… это все иллюзия, что парашют поможет.

 

С.Н.: Ну да, а Тихий океан именно такой – 12 градусов по всей его поверхности?

ЛТ: Севернее - да. Ближе к Гавайям – 21-22. Мы пошли сначала на юг, прошли чуть севернее Гавайев, а потом туда ближе к Канаде начало нас заворачивать. Хотели на Ванкувер пойти, но не получилось, и в итоге вынуждены были очень драматичные моменты, когда два дня мы шли на юг, к побережью Мексики - уже потом как выяснилось. Искали проход, где будет поворот ветра на континент, а то мы летели в милях от берега и не могли никак подойти к берегу. Это был очень опасный момент полета.

 

С.Н.: Скажите, у вас наверху там стресс, или в полной тишине можно душой отдыхать, условно говоря?

Л.Т.: Во-первых - тишина, во-вторых, мы с моим напарником Роем Брэдли – он знаменитейший пилот, 58 мировых рекордов у него было – ну, не первый год замужем, как говорится. То есть летаем много, долго. Насчет стрессов – не скажу. Не было никаких особенных стрессов. Может быть в глубине, в душе они были и сейчас вот месяц-два будут выходить. А так мы конечно очень friendly, дружно. Разговариваем на английском. С шуточками все, да с прибауточками. Особенно волос на себе не рвали. Хотя ситуации были критические.

 

С.Н.: Понятно. А кто готовил, кто посуду мыл?

Л.Т.: А вы знаете как, посуду мы не мыли, у нас с собой была такая плиточка, мы все собирались на следующий день, на следующий день погреть, разогреть себе хотя бы что-нибудь, чтобы хотя бы кофе растворимый сделать. У нас кофе был растворимый, но все было как-то не до того. В последний день мы выбросили все в океан. У нас балласта не хватало. Мы начали выбрасывать вещи.

 

С.Н.: Ваше достижение в мирных целях можно как-то будет использовать? Это шутка такая.

Л.Т.: Да, я понимаю. Никак это не применяется. Это спорт, попытка заглянуть в глубину себя, достать энергию изнутри себя и применить ее для победы. Я не думаю, что завтра все полетят через Тихий океан. Более того, я уверен, что в ближайшие лет 20-30 никто к этому рекорду не подступится. Просто я знаю наш спорт.