Д.Медведев: ... Ещё одна тема. Она касается катастрофы нашего грузового корабля. Что произошло? Ещё раз скажите несколько слов, Дмитрий Олегович. Каковы предварительные версии? Я разговаривал в субботу с руководителем Роскосмоса. Он мне доложил о ситуации, о том, что они думают, каковы последствия – как финансовые, так и, скажем прямо, репутационные. Пожалуйста.
Д.Рогозин: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, вчера я встретился с руководителями всей кооперации, которая создаёт ракету-носитель «Протон-М», обсуждали, в первом ещё приближении, возможную версию того, что произошло. Особенность этой аварии в том, что она один в один повторяет то, что произошло в 1988 году и в прошлом году, ровно год назад: отказ одной и той же системы двигателя, третьей ступени ракеты-носителя «Протон-М» изготовления Воронежского КБ автоматики. Две комиссии работали в советское время и год назад, тщательно изучали обстоятельства этой аварии. Были сделаны выводы, тем не менее опять рецидив.
По сути дела, речь, видимо, идёт либо о некой конструктивной особенности, либо о нарушении технологий, которые приводят к аномальному поведению двигателя при определённых обстоятельствах, поэтому потребуется гораздо более кропотливая, очень тяжёлая работа. По Вашему поручению создана межведомственная комиссия – не госкомиссия аварийная, как обычно мы делаем, а межведомственная комиссия, я поручил Комарову Игорю Анатольевичу, руководителю Роскосмоса, лично её возглавить. Заместителем его станет генеральный конструктор ракеты-носителя «Ангара», с тем чтобы иметь независимый взгляд на то, что происходит непосредственно на всех предприятиях кооперации, в частности в Центре Хруничева.
Просьба к Вам следующая: может быть, встретиться с комиссией (или с руководством комиссии) по итогам её работы? Потому что до момента окончания этой деятельности мы не можем продолжать запуски ракеты-носителя «Протон», пока не выявим окончательно этот эффект. Раньше его не выявили, сейчас это просто дело чести отрасли – выявить этот эффект и снизить аварийность.
В целом вывод наш связан также с тем, что надо переходить на исключительно цифровое проектирование и моделирование подобного рода ситуаций, то есть используя тот опыт, который давно уже накоплен в других отраслях, в частности в авиапроме. И, конечно, ускорить переход на современные ракеты-носители типа «Ангара», постепенно отказываясь от «Протонов». Поэтому работу комиссии мы контролируем, будем следить за её деятельностью, но просил бы Вас встретиться по итогам этой работы.
Д.Медведев: Работу всё равно нужно, конечно, довести до конца, разобраться и в советских, и в постсоветских причинах, потому что это бьёт по репутации нашей программы пусков, это очевидно абсолютно, даже при понимании того, что финансовые последствия, насколько я понимаю, все были застрахованы и никто из участников этой программы прямых финансовых убытков не понёс. Но помимо финансовых убытков есть ещё и репутационные издержки, о которых я сказал. Надо с этим разобраться, официально всех проинформировать, с тем чтобы мы дальше продолжали подобные программы – неважно, на какой базе – на базе «Протона» или «Ангары», но понимая, что всё будет в порядке.
Д.Рогозин: С Вашего разрешения, уважаемый Дмитрий Анатольевич, мы хотели бы проинформировать наших европейских и американских коллег об итогах этого расследования, с тем чтобы действительно всем было понятно, что мы приняли исчерпывающие меры по восстановлению надёжности нашей ракетной техники. Это крайне важно для сохранения места России на рынке космических услуг, в частности пусковых услуг.
Д.Медведев: У нас сколько на этом рынке процентов?
Д.Рогозин: Мы имеем 40% всех мировых пусков. Конечно, сейчас ситуация меняется, потому что производительность труда на предприятиях ракетно-космической промышленности Соединённых Штатов Америки примерно в 9–10 раз выше, чем у нас. И сейчас нам требуются кардинальные меры по улучшению качества производства. Мы надежды эти связываем с созданием государственной корпорации «Роскосмос». Хочу Вас проинформировать, что завтра в Государственной Думе будет первое чтение по пакету законопроектов по госкорпорации. И конечно, ужесточение ответственности и консолидация промышленности, её техническое перевооружение – это непременные условия сохранения нашего места на этом рынке.
Д.Медведев: Хорошо. Ещё раз говорю: с этим всем нужно разобраться, партнёров по этим программам, естественно, проинформировать об итогах. А что касается последствий, то они очевидны, они должны в конечном счёте воплотиться в определённые решения – как административные, касающиеся тех, кто отвечает за эту программу, так и имущественные, то есть материальные решения. По понятным причинам, даже при наличии договора страхования, ответственность того, кто произвёл тот или иной некачественный узел (если это будет установлено), должна быть ещё и материальной, она должна быть имущественной. Но я не буду забегать вперёд. Я не знаю, естественно, каковы причины. Комиссия должна ответить на эти вопросы. Но ещё раз обращаю ваше внимание на то, что все, кто находится в этой цепочке, должны понимать, что помимо персональной ответственности они должны нести и материальную ответственность, то есть отвечать рублём. Это гораздо важнее, чем просто перемещение тех или иных конструкторов с одного предприятия на другое.
Договорились?
Д.Рогозин: Согласен.
Д.Медведев: Спасибо.