← Назад

Главная Документы СтенограммаБрифинг Дмитрия Каменщика

18 февраля 2016 года / Пресс-служба "Домодедово" / Aviation EXplorer

Брифинг председателя Совета директоров аэропорта Домодедово Дмитрия Каменщика. В ходе мероприятия была представлена позиция по делу о теракте, произошедшем в аэропорту "Домодедово" в 2011 году.

ВЕДУЩИЙ: Уважаемые коллеги, добрый вечер. Спасибо всем, что сегодня собрались. Московский аэропорт «Домодедово» рад приветствовать Вас на площадке пресс-центра Международного агентства «Россия сегодня». Московский аэропорт «Домодедово» на прошлой неделе опубликовал свою официальную позицию по вопросу возбужденного уголовного дела по статье 238-й, фигурантами которого выступают двое бывших и один действующий сотрудник.

Данная информация вызвала достаточно большой общественный интерес. В связи с этим мы считаем необходимым пояснить отдельные моменты с нашей позицией по данному вопросу. Пресс-конференцию будет вести Дмитрий Владимирович Каменщик, Председатель Совета директоров московского аэропорта «Домодедово». Дмитрий Владимирович, пожалуйста, начинайте.

Д.КАМЕНЩИК: Спасибо. Добрый вечер. Я хотел бы сегодня рассказать о некоторых аспектах, которые нам самим представляются не такими очевидными и мы понимаем, что они нуждаются в разъяснении.

Вы знаете, что у нас достаточно большой опыт проверок, уголовных дел и судебных разбирательств. Наблюдая за их ходом в течение многих лет, я пришел к выводу, что у их участников, часто даже у профессиональных участников в тех случаях, когда дело касается процессов, развернутых во времени, протяженных, начинают путаться исторические слои в толковании тех или иных событий.

Другими словами, при оценке какого-то деяния даже профессиональные участники такого процесса могут исходить из законодательных норм, не действовавших на момент того или иного события.

Поэтому мне показалось важным с визуально поддержанной презентацией сегодня рассказать Вам о некоторых обстоятельствах.

Я бы хотел начать с технологии. Дело в том, что законодательство в области транспортной безопасности в России медленно эволюционировало последнее десятилетие. Еще на момент теракта единственным нормативным актом, который регулировал досмотр на входах в здание аэровокзала, был так называемый ФАП-142. Это приказ Министерства транспорта от 2005 года. Давайте посмотрим на его содержание – он выведен на экран сейчас, да? Давайте посмотрим на его содержание.

Вот в этом ФАПе есть 2 пункта, которые часто упоминаются в материалах следствия, их можно считать опорными – это пункт 70 и пункт 72. Мы здесь их привели. Обратите внимание, что тогда, на том этапе развития законодательства было установлено лишь то, что сотрудники аэропорта должны проводить некоторые согласованные с органами внутренних дел мероприятия по предупреждению и пресечению преступлений. Какие должны быть мероприятия, тогда установлено не было – это была ранняя стадия развития законодательства.

Что касается оснащения входных групп, было лишь сказано, что входные группы оснащаются интроскопами и стационарными, и ручными металлоискателями.

Дальше я хотел бы развить свои рассуждения упоминанием технологий. Помните, в ФАПе-142 говорится о том, что действия сотрудников аэропорта должны быть согласованными.

Перед Вами две технологии. Мы их никогда не выкладывали, сейчас представляем Вашему вниманию. Они на экране. Первая технология была создана в 2007 году – Вы видите, она согласована РосТрансНадзором, судя по печатям, и Управлением внутренних дел в аэропорту «Домодедово». То же касается и второй технологии. И утверждена одним из наших руководителей в обоих случаях.

Версия следствия исходит из того, что технология 2007 года якобы предусматривает сплошной контроль. Я попросил коллег привести сейчас тексты технологий на экране. Посмотрите на них. Мы выделили необходимую часть текста синим маркером. Посмотрите на экран: по тексту видно, что технология 2007 года предусматривает лишь выборочный контроль, она не предусматривает сплошного.

Та же норма поддерживается и в технологии 2010 года. В технологии 2010 года (это также выделено в тексте синим) говорится о том, что контроль на входах должен быть выборочным. Кстати, нужно сказать, что это всего лишь технологии. То есть некоторые внутренние документы, которые регулируют нами самими нашу собственную деятельность. И вообще говоря, нарушение нашими сотрудниками, если бы оно имело место, наших нормативных документов не может быть никому инкриминировано, потому что не образовывает никакого состава. Но мы специально не рассуждаем таким образом, мы изучаем лишь технологический аспект, имело ли место некое снижение уровня транспортной безопасности при переходе с технологии 2007 года на технологию 2010-го? Сопоставление текстов на экране показывает, что нет, уровень транспортной безопасности не стал хуже.

Кстати, нужно сказать, что он стал несколько лучше, потому что текст технологии 2010 года предусматривал большую роль полиции в досмотре, которая в отличие от сотрудника Службы авиационной безопасности обладала властно-распорядительными полномочиями, вытекающими из Закона о милиции, а потом Закона о полиции. Она могла задерживать, она была обучена, она была (ну, и есть, кстати) вооружена в отличие от сотрудников Службы авиационной безопасности. И, кстати, терроризм является системным явлением, глобальным, территориально распределенным, и с этой точки зрения централизованное правоохранительное ведомство с базой данных обладает рядом преимуществ перед дезинтегрированными Службами авиационной безопасности в различных аэропортах.

Мы подготовили для иллюстрации два видеоролика. Давайте их посмотрим. Это входная группа в аэровокзал. Если я правильно вижу DataStamp на экране, 24 ноября 2009 года, то есть период действия Технологии-2007, которая по мысли следствия требовала стопроцентный входной контроль. Посмотрите на экран и ответьте на вопрос, осуществлялся ли стопроцентный входной контроль? Выше я говорил о том, что законодательство не требовало и этого.

Вы видите в левом верхнем углу экрана металлодетектор стационарный, видите интроскоп и сотрудника Службы авиационной безопасности строго в соответствии с 71-м пунктом ФАП-142.

Вот стоит сотрудник полиции. Вы видели, да? В правом нижнем углу экрана стоит сотрудник полиции, который определяет, нужно досматривать или не нужно, вызывает у него кто-то подозрения или нет.

Теперь я бы хотел показать Вам второй ролик, который был собран из материалов, зафиксированных системами видеонаблюдения 24 января 2011 года. Запустите, пожалуйста, его. Требуется какое-то время на загрузку – нас об этом предупредили.

Напомню, что видеокамера зафиксировала событие 24 января 2011 года. Вы видите интроскоп, металлодетектор, сотрудника САБа. Вот там вот за ним стоит сотрудник полиции и проходят пассажиры. Сотрудник полиции имеет возможность в соответствии с технологией уже 2010 года выбрать того пассажира, который показался ему подозрительным. А Вам самим что-нибудь подозрительным показалось? Можно его еще раз поставить? Это не будет затруднительно?

Посмотрите внимательно. Вот досмотровое оборудование в соответствии с 72-м пунктом Федеральных авиационных правил. Стоит сотрудник полиции рядом с интроскопом, смотрит на пассажиров. За интроскопом сидит сотрудник Службы авиационной безопасности. А вот проходит террорист – он сейчас идет на нас. Блондин, невысокого роста, в курточке, руки в карманах. Ничего особенного. Никто бы из нас с Вами... Даже сотруднику полиции ничего не скажешь. Никто бы из нас с Вами ничего особенного бы не заметил.

Я бы хотел показать теперь технологические соотношения в виде схемы, если позволите. Вот, давайте посмотрим на схему аэровокзала. В документах следствия часто путаются такие сущности как транспортная безопасность, авиационная безопасность и досмотр на входах, поэтому мы сочли необходимым привести эту схему.

Вот, посмотрите. Галереи видите в верхней части картинки? Это чистая зона аэропорта – авиационная безопасность только там. И сегодня. Она регулируется совершенно другим нормативным актом, Воздушным кодексом (85-я статья Воздушного кодекса). И авиационная безопасность работает там. Вне чистой зоны аэропорта авиационной безопасности не существует.

Досмотр на входах эволюционировал. До 8 февраля 2011 года, то есть после теракта уже он вообще был просто содействием органом внутренних дел, заключавшимся в том, что мы должны были предоставлять досмотровое оборудование. А после 8 февраля 2011 года он стал частью транспортной безопасности. Кстати, еще тогда даже не предусматривал личный досмотр.

Дело в том, что досмотр бывает двух видов – бывает личный и технический. Вот, тогда он даже еще не предусматривал личный досмотр. Только технический.

Давайте посмотрим, в левой части схемы Вы видите схему досмотра по технологии 2007 года, а в правой части Вы видите схему досмотра по технологии 2010 года. На сопоставлении этих схем следствие строит все свои выводы. Вы видите разницу? Посмотрите и скажите, как Вы думаете, есть разница или нет? Коллеги, они абсолютно одинаковые. И я Вам показал выше в двух видеофрагментах, зафиксированных нашей системой видеонаблюдения, что и в жизни всё выглядело абсолютно одинаково. Конечно, я полагаю, это будет установлено свидетельскими показаниями.

Давайте посмотрим эволюцию. Следующая схема. А вот так вот события стали выглядеть после теракта. После теракта 26 января впервые, кстати, в новейшей истории России Министерство транспорта выпустило приказ №23, в котором оно предписало нам соблюдать правила повышенного уровня безопасности. До этого момента повышенный уровень безопасности никогда не вводился. И лишь с 26 января 2011 года досмотр стал сплошным, стопроцентным. Это отражено на схеме.

Но обратите внимание, за интроскопами стоят сотрудники САБа на схеме (так это и было), а за рамками стоят сотрудники полиции. Почему? Потому что на тот момент законодательство еще не позволяло сотрудникам САБа досматривать пассажиров, личный досмотр еще не был разрешен. А 55-я статья Конституции, как Вы знаете, запрещает ограничивать права и свободы наших граждан каким-то иным способом кроме как федеральным законом. Такой федеральный закон появился лишь в феврале 2014 года в результате постепенной эволюции законодательства. Давайте посмотрим на следующую схему.

Вот как это выглядит с момента выхода 15-ФЗ. Это федеральный закон, который отнес досмотр на входах к новой сущности, которая была поименована как «транспортная безопасность». И теперь, только с февраля 2014 года сотрудники аэропорта, сотрудники Службы транспортной безопасности стоят также на металлодетекторах и досматривают пассажиров лично. А сотрудники той же транспортной безопасности на интроскопах досматривают вещи пассажиров технически.

Так выглядят технологические обстоятельства, которые мы хотели проиллюстрировать с помощью наглядного материала. Давайте проанализируем экономику.

Мы увидели в материалах следствия, что следствие предполагает, что, может быть, аэропорт не вводил сплошной контроль, потому что боялся, что это повлечет за собой увеличение расходов. Мы показываем динамику штатной численности.

Вообще говоря, если считать, что версия следствия о том, что технология 2007 года, предусматривавшая сплошной контроль, верна, версия о технологии 2010 года этот сплошной контроль отменила, то тогда в 2010 году Вы бы увидели уменьшение штатной численности, был бы провал. Посмотрите: на диаграмме виден четкий рост. Это проверяемые данные, мы подаем по ним отчетность.

Справа от черных точек Вы видите синие, ну, или зеленовато-синие точки. Они говорят о том, как выросла численность транспортной безопасности после теракта. Но видно, что и до этого никаких провалов в численности не было, и численность плавно росла.

Давайте посмотрим на другую диаграмму. Так выглядел фонд оплаты труда (к вопросу об экономии), что является также проверяемым, потому что мы подаем отчетность.

Далее. Я хотел показать Вам, что такую же точно закономерность Вы увидите и при анализе досмотрового оборудования. Здесь видно, что никакого уменьшения количества технологического оборудования, вовлеченного в процесс, в 2010 году не произошло – напротив, продолжался рост. Что наводит меня на мысль о том, что вряд ли аэропорт мог заработать на увеличении штатной численности, увеличении фонда оплаты труда и увеличении ассигнуемой технологической мощности.

Третий аспект, которого я бы хотел коснуться вкратце, это преюдиция – все-таки, речь идет об уголовном процессе.

На эту тему к настоящему моменту высказалось большое количество судов. Мы приводим данные на экране. Например, Московский областной суд общей юрисдикции установил, что смерть 37 лиц наступила в результате умышленных действий террориста-смертника. Были также и другие судебные решения. Например, по процессу РосТрансНадзора против аэропорта «Домодедово» было установлено, что аэропорт «Домодедово» соблюдал требования к транспортной и авиационной безопасности в полном объеме на момент совершения теракта. Это решение было обжаловано РосТрансНадзором и подтверждено 10-й апелляционной инстанцией.

Были и другие процессы. Был процесс, например, в Пресненском суде, который установил, что причинно-следственной связи между действиями сотрудников аэропорта и гибелью граждан не было. Это решение суда было обжаловано и поддержано вышестоящей инстанцией – уголовной коллегией Московского городского суда общей юрисдикции.

К слову сказать, такой же точно позиции придерживалось и само следствие. Как мы знаем, оно выносило постановления о прекращении уголовного дела (этот вопрос освещался в средствах массовой информации), и при внимательном изучении постановления Вы обнаружите, что само следствие пришло к пониманию, что причинно-следственной связи между действиями сотрудников аэропорта и смертью граждан не установлено. И никаких нормативных актов, которые бы сотрудники могли на момент теракта нарушить, просто не существовало.

На эту тему также высказалась и Российская Федерация. Я привожу выдержки из текста позиции Российской Федерации, коммуницированной в ЕСПЧ, Европейский суд по правам человека. Обратите внимание, что власти Российской Федерации, анализируя законодательство и состоявшиеся уже к этому моменту решения судов, которые, кстати, в силу 90-й статьи Уголовно-процессуального кодекса должны приниматься следователями, прокурорами и судьями без дополнительной проверки, власти считают, что утверждение об отсутствии или недостаточности мер в аэропорту «Домодедово» не корректным и не обоснованным. Напоминаю, что это позиция Российской Федерации, коммуницированная в ЕСПЧ.

Власти установили, что ни внутренним законодательством, ни применяемыми международными нормами не предусмотрен, не был предусмотрен тотальный личный досмотр на входах в терминал аэропорта.

Данная позиция была коммуницирована по иску гражданки Криволуцкой, которая в своем иске указала, что она не рассчитывает на получение вознаграждения от виновных лиц, от пособников террориста Евлоева. На что Российская Федерация ей отвечает, что следует подавать иски не к тем, кто располагает средствами, а к тем, кто виновен в теракте.
Ну и, наконец, Российская Федерация обращает внимание Европейского суда по правам человека, что никакие средства и даже предупреждения не могут гарантировать предотвращение террористического акта. Это особенный тип угрозы.

Далее я бы хотел, понимая, что вряд ли есть смысл останавливаться на юридических вопросах более подробно... Наша позиция изложена на сайте аэропорта, Вы к ней можете обратиться. Хотел бы сказать о людях. Я имею в виду сейчас задержанных и находящихся под стражей Тришиной, Данилове и Некрасове, двое из которых бывшие сотрудники аэропорта и один действующий.

Из приведенных выше обстоятельств Вы видите и понимаете, почему мы не считаем себя виновными. И мы твердо осознаем, что транспортная безопасность аэропорта соответствовала и соответствует нормам закона, разумеется, всегда применимого. Я обратил Ваше внимание на то, что закон эволюционировал – он не всегда был таким, как сейчас.

Мы серьезно, как Вы знаете, относимся к бизнесу, вкладываем большие средства в его развитие. И платим очень большие налоги. Большие налоги являются следствием хороших финансовых результатов. Нам представляется, что хорошие финансовые результаты не могут быть основанием для задержания людей и содержания их под стражей.

Собственник аэропорта, о котором несколько раз упоминало следствие, известен – я сижу перед Вами. Я не скрывался, хожу каждый день на работу, проживаю в Московской области. Как и мои коллеги, мы посещаем все следственные действия на протяжении уже пяти лет, приходя по повесткам. Мы не уничтожаем улик, мы не оказываем давления на свидетелей, мы не препятствуем ходу расследования.

При таких обстоятельствах мне представляется удержание трех невиновных людей в неволе необоснованным и жестоким. Это неправильно. Коллеги, теперь я готов ответить на любые Ваши вопросы.

ВЕДУЩИЙ: Пожалуйста, телеканал РБК.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Здравствуйте. Виктория Феофанова, телеканал РБК. Дмитрий Владимирович, считаете ли Вы задержание Тришиной, Некрасова и Данилова таким способом давления на Вас? И считаете ли Вы, что фактически они сейчас выступают в качестве заложников?

Д.КАМЕНЩИК: У меня нет оснований утверждать, что они являются заложниками. И нет оснований утверждать, что их удержание является методом давления на меня.

ВЕДУЩИЙ: Да, давайте второй вопрос.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Еще один вопрос. Связываете ли Вы вот эту сложившуюся ситуацию с продолжением Вашего конфликта с государством?

Д.КАМЕНЩИК: Коллеги, я считаю допущение, от которого Вы отталкиваетесь в своем вопросе, о конфликте с государством некорректным. Вы знаете, что нас очень много проверяют. Я пересчитал события по положению на сегодняшний день. У нас было 3386 судебных дел. У нас было больше 10 тысяч судебных заседаний за 15 лет. Статистика за 15 лет дается. У нас было 61 налоговое дело. У нас было 778 различных проверок правоохранительных органов, различных правоохранительных органов. У нас было 23 уголовных дела. У нас было проведено 130 обысков и выемок. Больше полутора тысяч допросов. И 405 налоговых проверок. И все они закончились установлением истины. Я не могу высказать ни одного замечания в отношении любого из этих событий в итоге. Да, это много. Да, это тяжело. Но в итоге государство вело себя в истории, по крайней мере, с нами законно, что позволило нам выжить.

Я говорил, что мы делаем большие инвестиции в развитие аэропорта. И государство тоже делает большие инвестиции в развитие нашего аэропорта. Оно является нашим соинвестором. Поэтому говорить о конфликте с государством было бы и необоснованно, и, на самом деле, неблагодарно. Есть конкретная ситуация, которую я бы отличал от конфликта с государством.

ВЕДУЩИЙ: Forbes, пожалуйста, Ирина.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Дмитрий Владимирович, в прошлом году руководитель Следственного комитета Бастрыкин заявил, что собственники аэропорта 5 лет уходили от ответственности по теракту, причем материальной ответственности. Далее цитирую: «Мы сказали «Не хотите материально возвращать, будете нести уголовную ответственность как собственники и как менеджеры». Вопрос: готовы ли Вы выплатить компенсации пострадавшим? И рассматриваете ли Вы возможность добровольной компенсации в случае, если Вы готовы?

Д.КАМЕНЩИК: Следующее соображение. Компенсация – это возмещение ущерба, причиненного неисполнением гражданско-правовой обязанности или ненадлежащим исполнением некоей гражданско-правовой обязанности.

Для выплаты компенсации должен быть установлен объект компенсации, субъект компенсации, основание компенсации. То есть должна быть поименована та самая обязанность, которая была недолжным образом исполнена или не была исполнена вовсе. И, наконец, должна быть определена сумма в законном порядке.

Что есть законный порядок? Это решение суда. В разделе моего выступления, которое называлось «Преюдиция», я привел Вам решения судов. Поэтому, мне кажется, тексты этих решений отвечают, Ирина, на Ваш вопрос. Не установлен ни объект, ни субъект, ни основание, ни сумма.

ВЕДУЩИЙ: Там была вторая часть вопроса, да? По поводу добровольных.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Да, по поводу добровольных пожертвований. Добровольное пожертвование или компенсация (как угодно можно назвать) Вами рассматривается или нет?

Д.КАМЕНЩИК: Это...

КОРРЕСПОНДЕНТ: Не по решению суда.

Д.КАМЕНЩИК: Это серьезный вопрос, ответ на который лежит в области не права, а морали. Мы оказывали и будем оказывать помощь людям, которые в ней нуждаются. И я сам, и организация, мы относимся к этому серьезно. Но мы считаем неправильным и даже неэтичным говорить об этом публично: наша корпоративная политика рассматривает это как бахвальство и прямо это запрещает.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Александра Терентьева, «Ведомости». Вот, Вы сказали о том, что у Вас нет оснований считать, что арест Ваших бывших и нынешних сотрудников это давление на Вас. Тем не менее, адвокат госпожи Тришиной заявляла, что следствие добивается показаний от задержанных на Вас. Известно ли Вам об этом? И обращались ли следователи к Вам с заявлениями о том, что Вы можете стать обвиняемым по этому делу?

Д.КАМЕНЩИК: Ну, справедливости ради нужно сказать, что ни на одном из допросов следователь не говорил мне о том, что собирается меня привлечь в качестве обвиняемого. Хотя, я не считаю, что это исключено – такие процессуальные полномочия у следствия и у следователя имеются.

Но! Я бы хотел привести Вам в качестве ответа на вопрос следующее соображение. Я подробно рассказал о том, почему в этих событиях нет самого главного – там нет состава преступления. Там нет ни объективной стороны, ни субъективной стороны. Лица, о которых сейчас идет речь, не могли осознавать, что они нарушают требования транспортной безопасности, которых не было, или что они оказывали опасную услугу, которую они не оказывали вовсе.

Поэтому коль скоро нет состава, невозможно и дать показания против. Причем, против в широком смысле слова – ни против меня, ни против кого бы то ни было еще, ни против даже самих себя.

ВЕДУЩИЙ: Да, дальше, пожалуйста. Первый ряд.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Здравствуйте. Яна Войцеховская. Считаете ли Вы происходящее шагом к национализации? – первый вопрос. Второй вопрос. Летом, в июне Следственный комитет также возбуждал проверку в отношении Вас и Когана. Вот, как сейчас с этим обстоят дела? То есть мы сейчас сосредоточились на вот этой второй проверке. А что с первой? Закончена ли она?

Д.КАМЕНЩИК: По поводу национализации. Я думаю, что предположение о национализации ни на чем не основано. Точку в этом вопросе поставили решения Президиума Высшего Арбитражного суда в 2006-2008 годах. В этом диапазоне состоялось три решения Президиума Высшего Арбитражного суда, после которых предположение (даже само предположение) о национализации становится бессмысленным.

Что касается проверок, о которых Вы говорите, я думаю, что вопрос не основан на достоверных фактах. Может быть, Вы имеете в виду следующее – что в 2015 году было прекращено уголовное дело по транспортной безопасности и было открыто новое уголовное дело по статье 238, часть третья «Оказание опасных услуг». Вы это имеете в виду?

КОРРЕСПОНДЕНТ: Да.

Д.КАМЕНЩИК: А я рассказал только что, что происходит с этими делами.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Имелась в виду проверка в отношении... Я так поняла, что имелась в виду проверка в отношении Вас и Когана как владельцев аэропорта «Домодедово». Она закончилась?

Д.КАМЕНЩИК: Я не могу ничего сказать на этот счет, потому что я даже не знаю, идет ли она, потому что это действия следствия и вопросы такого рода следовало бы, наверное, отнести к компетенции самого Следственного комитета.

Но полагаю, что информация о том, кто собственник аэропорта «Домодедово», публичная... Как Вы помните, в 2011 году она была размещена на сайте Лондонской фондовой биржи. А в 2013 году она появилась на сайте Демье, что существенно упростило бы проверку, направленную на установление собственника, если бы она велась.

ВЕДУЩИЙ: Там у коллеги (второй ряд) был вопрос.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Петр Пархоменко, «Коммерсантъ ФМ». Не знаю, может быть, это странный немножко вопрос, но тем не менее. То, что сегодняшняя пресс-конференция, ее анонс распространялся под эмбарго, а сама пресс-конференция назначена на шесть вечера при том, что, собственно, известно о ней стало днем, наводит на мысль о том, что, ну, скажем так, что Вы некоторым образом торопитесь. Создается впечатление, что, возможно, Вы опасаетесь, что, там скажем, завтра возможности устроить эту пресс-конференцию, заранее объявив и не по секрету о ней, просто не будет. Это, действительно, так? Вы, как бы, испытываете какие-то опасения по поводу того, что те же следственные органы могут как-то попытаться воспрепятствовать, ну, например, Вашим контактам с прессой? Спасибо.

Д.КАМЕНЩИК: Нет данных. Нет данных. Я добросовестно отвечая на вопросы Вашего коллеги, сказал, что обвинение по положению на сегодняшний день мне не предъявлялось. Угроз предъявления обвинения я никогда от следователей не слышал. Но понимаю, что обвинение может быть предъявлено, потому что такие процессуальные полномочия у следователя имеются. Предсказать поведение следствия я не могу. Исходя из этого, из чего должно вытекать, что мы торопимся?

КОРРЕСПОНДЕНТ: Ну, из того, как организована эта пресс-конференция, из ее, ну, назовем это «секретностью». Я впервые, например, столкнулся с тем, что анонс пресс-конференции распространяется под эмбарго. И неурочным временем ее проведение. Это наводит на мысль о том, что...

Д.КАМЕНЩИК: Я не могу, я не специалист в пиаре, и при всем желании не могу ответить на Ваш вопрос. Я не знаю, что такое объявление конференции под эмбарго, и скорее тут я бы хотел Вам задать вопрос, что это такое.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Сообщение о пресс-конференции распространялось...

ВЕДУЩИЙ: Уважаемые коллеги, мне кажется, мы сбиваемся с темы. Если бы мы не хотели проводить пресс-конференцию, мы бы ее не проводили.

Д.КАМЕНЩИК: Одну секунду, Александр. Честно признался, что я не специалист в пиаре. Не знаю, что значит эмбарго на пресс-конференцию. Если Вы захотите, Вы можете задать такой вопрос  нашему пресс-секретарю. А ко мне предлагаю адресовать содержательные вопросы.

ВЕДУЩИЙ: Коллеги, у нас осталось два вопроса. Вот, третий ряд.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Здравствуйте. Денис Ильюшенков, «Россия сегодня». Дмитрий Владимирович, скажите, пожалуйста, а в каком состоянии сейчас строительство Аэротрополиса? Когда оно может быть завершено? И есть ли отставание сейчас по срокам строительства третьей полосы в «Домодедово»? Если да, то какое оно? Спасибо.

Д.КАМЕНЩИК: Несколько фактов, с помощью которых я позволил бы себе поправить Ваш вопрос. Строительство в «Домодедово» выглядит сегодня как 63 строительных площадки, из которых самые большие – это Терминал-1 и Терминал-2. Кстати, проектируется еще Терминал-3.

Терминал-1 имеет неплохой темп освоения. Терминал-2 строится темпами, несколько даже превышающими график. Вот те, кто недавно летал, Вы видели с левой стороны от вокзала, если смотреть со стороны города, к востоку от Терминала-1 растет Терминал-2. И есть другие объекты, менее заметные пассажирам. Всего таких 63, как я сказал. Везде ситуация разная: где-то мы впереди графика, где-то мы в графике, где-то мы от графика отстаем.

Полосы. Реконструкция ВПП-1 заканчивается, реконструкция ВПП-2 идет с небольшим отставанием, на сегодняшний день с отставанием, кстати, от графика. Но идет. Реконструкция перрона идет (еще один федеральный проект), реконструкция перрона идет.

Строительство ВПП-3 – оно и не начиналось. Этот проект не начинался, поэтому отставания от графика случиться не может (нет проекта).

Аэротрополис – это огромная зона для застройки, которая будет осваиваться в течение нескольких десятков лет. Строительство там, кстати, идет, и я видел это сегодня, проезжая мимо одного из объектов. Но говорить о том, что существует сводный график застройки Аэротрополиса, пока рано – нет такого графика. Это множество девелоперских проектов.

ВЕДУЩИЙ: Коллеги, тогда маленькая ремарка. Хотелось бы уточнить, что все материалы, которые мы сегодня показывали, можно через пресс-службу себе получить. Поэтому подходите после пресс-конференции – мы с радостью ими поделимся. Последний вопрос – пожалуйста, Газета.ру, Евгения Сазонова.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Дмитрий Владимирович, здравствуйте. У меня коротенький вопрос. Планирует ли аэропорт в связи с этими обстоятельствами пересматривать свои планы по развитию?

Д.КАМЕНЩИК: Я, отвечая на один из вопросов, дал Вам статистику по количеству проверок, судов и уголовных дел, через которые мы прошли. Представляете, что бы было, если бы каждый раз после каждого судебного заседания или начала каждой из таких проверок мы бы пересматривали свои инвестиционные планы? Мы бы не выросли бы в 16 раз за последние годы.

Поэтому ответ: «Нет, мы не собираемся пересматривать свои планы развития». Считаем, что как и в остальных случаях мы, сотрудничая с правоохранительными органами, будучи заинтересованными в объективном рассмотрении дела и установлении истины, дойдем до результата, который будет соответствовать требованиям закона. При этом не собираемся вносить какие-то коррективы в инвестиционную программу.

ВЕДУЩИЙ: Коллеги, ремарка. Я просто объясняю, почему не все могут задать вопросы – у нас просто началась пресс-конференция попозже, поэтому у нас есть лимит по залу. Поэтому последний, короткий вопрос, насколько я вижу, есть у Ирины Мокроусовой, Forbes.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Дмитрий Владимирович, маленький вопрос. Скажите, пожалуйста, Вам поступали в последнее время предложения продать аэропорт?

Д.КАМЕНЩИК: Нет. Не поступали.

ВЕДУЩИЙ: Дмитрий Владимирович согласился еще чуть-чуть продолжить. Вот, у Вас был вопрос. Я думаю, что мы на нем и закончим.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Спасибо. Дмитрий Владимирович, газета «Коммерсантъ», Сенаторов Юрий. У меня такой один вопрос. Скажите, пожалуйста. На моей памяти... Я не могу вспомнить, чтобы были террористические акты в каких-то других аэропортах (я имею в виду в столичных аэропортах). В «Домодедово» 2004-й год, вылет двух самолетов, один из них на Воронеж, другой еще, по-моему, в Самару улетел, смертницы подорвали самолеты. И вот сейчас. Вы как-то анализировали эту ситуацию с точки зрения безопасности?

Д.КАМЕНЩИК: В стране за последние 10 лет произошло больше тысячи терактов. Больше тысячи терактов. Они происходят, к сожалению, по непонятной нам закономерности, я имею в виду всему обществу закономерности. Это, безусловно, очень опасное и прискорбное явление. И если бы мы в широком смысле слова как общество понимали бы закономерность, по которой случаются теракты, мы бы умели их предотвращать. К сожалению, ни я, ни кто бы то ни было другой не знаем, почему случается теракт именно здесь и когда, и где он случится в следующий раз.

ВЕДУЩИЙ: Давайте тогда Интерфакс.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Дмитрий Владимирович, скажите, пожалуйста, а каков объем финансирования в рамках исполнения норм ФЗ-16 было в прошлом году? И, вот, вообще какова динамика? Ну, очевидно, что увеличился этот объем с тех пор, как принят этот закон.

Д.КАМЕНЩИК: Финансирование точно увеличилось, потому что... Помните, я Вам показывал диаграмму? Нам пришлось поставить на входах сотрудников Службы транспортной безопасности, поэтому достаточно существенно вырос фонд оплаты труда вместе с численностью.

Нами было очень сильно увеличено подразделение профайлинга – это всё события последних двух лет. Мы стали... Вот, может быть, Вы обращали внимание, кто в «Домодедово» летает часто, Вы раньше не видели на входах сейф-скауты (это микроволновые сканеры). Вы обратили внимание, что появились сейф-скауты? Как на спецконтроле, как на авиационной безопасности. На каждой входной группе сейчас появился специальный интроскоп с ре-чеком для углубленного досмотра, определитель взрывчатых веществ последнего доступного на рынке поколения и появился сейф-скаут.

Нам приходится постоянно модифицировать систему досмотра багажа – это уже относится не к транспортной, к авиационной безопасности, которая нормой ФЗ-15 стала разновидностью транспортной безопасности. И так вот существенные инвестиции мы делаем в развитие системы обработки багажа, которая скрыта от глаз пассажира, потому что она находится в цоколе аэровокзала, под нашими ногами, когда мы проходим регистрацию.

Нам пришлось проводить очень значительную работу с периметром и менять систему сигнализации, модернизировать ее и делать интеллектуальной. Нам пришлось форсировать подразделения кинологов.

Словом, безопасность, коллеги, это точно дорогая вещь. Но мы понимаем, почему это надо делать. Законодательство, действительно, меняется, и сейчас, по крайней мере, оно пошло по пути укрепления объектов транспортной инфраструктуры. Ответом на такое укрепление, ответом на такие требования к укреплению в законодательстве является увеличение штатной численности и инвестиции в основные средства.

Кстати, также появляются (вот, я не упомянул), также появляются и новые программные средства типа «Passenger Access Control».

ВЕДУЩИЙ: Коллеги, теперь точно последний вопрос, потому что лимит у нас есть, к сожалению, по времени. Пожалуйста. Вот, первый ряд.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Наталья Телегина, РБК. Хотелось бы... Вот, у Вас был слайд о том, в чем отличие Технологии-2007 и 2010. В Технологии-2007 было упоминание, что может быть стопроцентный контроль при повышенной угрозе. То есть правильно ли я понимаю, что фактически этого никогда (повышенного контроля) не было?

Д.КАМЕНЩИК: Вы правильно поняли. Но есть одна поправка. Режим повышенной угрозы был введен 26 января 2011 года. Напомню, что теракт случился 24-го. Через 2 дня после теракта приказом №23 был введен повышенный уровень угрозы, и ответом на него стал стопроцентный контроль на входах. До этого момента повышенный уровень угрозы никогда не вводился, и поэтому досмотр на входах никогда не был сплошным – он был выборочным.

ВЕДУЩИЙ: Всё, коллеги, спасибо большое за участие.

Д.КАМЕНЩИК: Спасибо Вам большое.

ВЕДУЩИЙ: Все материалы можете через пресс-службу получить.

Пресс-служба "Домодедово"


URL: http://www.aex.ru/docs/8/2016/2/18/2384/


Полная или частичная публикация материалов сайта возможна только с письменного разрешения редакции Aviation EXplorer.