Получить полноценную картину происходящего в воздушном пространстве карательной операции, а тем более оценить эффективность работы украинской авиации очень сложно. Официальные киевские спикеры признают потери, только если уж совсем не отвертеться, и выдают абсолютно неправдоподобные объяснения. Яркий пример – уничтожение самолета-разведчика Ан-30, выполнявшего над Славянском видовую разведку позиций ополченцев. Но по заявлению Киева, был сбит транспортный Ан-26, перевозивший гуманитарный груз для жителей юго-востока.

 

Есть вопросы и по эффективности украинских бомбоштурмовых ударов (БШУ). Версию о том, что атакам с воздуха подвергаются в основном жилые дома с целью наказать мирное население за поддержку «сепаратистов», подтверждают своей боевой работой сами летчики. В частности, 2 июня они нанесли ничем не мотивированный ракетный удар по административному зданию в Луганске. Позже представитель карателей утверждал, что это ПЗРК ополченцев навелся на кондиционер.

 

Силы, средства, потери

 

Боевая работа авиации в ходе так называемой антитеррористической операции (АТО) характеризуется относительно редкими вылетами – чуть более 450 за четыре месяца. Сюда входят не только БШУ, но и полеты в интересах снабжения войск, для эвакуации раненых, поисково-спасательные и т. д. Для сравнения: во время конфликта с Грузией в августе 2008-го российская авиация совершала до 50 вылетов в сутки, а в пиковые моменты боевых действий в Чечне в 1999–2001 годах этот показатель превышал 100.

 

В середине апреля, когда карательная операция на юго-востоке только начиналась, первые 3–5 суток было до 18–20 вылетов в день, но к концу мая их число снизилось в три-четыре раза. Резкий всплеск произошел в начале июня. А потом полный штиль до начала июля, когда количество суточных вылетов стало расти и достигло максимальных цифр в середине месяца. В начале августа очередной спад. В первых числах месяца количество суточных вылетов редко превышало 10.

 

В середине апреля работали в основном Ми-24 и Ми-8 армейской авиации, сопровождавшие колонны войск, блокировавших Славянск (более 70 процентов суточных вылетов). Также вертолеты привлекались для проведения тактических десантов силами до взвода (в основном из состава спецподразделений СБУ, МВД, воздушно-десантной и аэромобильных бригад) с задачами уничтожения блокпостов ополчения.

 

Помимо вертолетов в воздух для прикрытия войск поднимались истребители Миг-29 и Су-27 с комплектом вооружения «воздух-воздух» (ракеты Р-73 и Р-27Т), штурмовики Су-25. Правда, после первого неудачного штурма Славянска число вылетов резко сократилось.

 

Самой эффективной операцией на первом этапе боевых действий стал вертолетный десант на площадку аэроклуба в Краматорске. 15 апреля четыре Ми-8 при поддержке пары Ми-24 высадили на объекте бойцов спецподразделений, взявших его под контроль.

 

Первая потеря украинской авиации также связана с этим городом. 25 апреля на аэродроме был уничтожен Ми-8. По одной из версий – противотанковой управляемой ракетой, пущенной с близлежащих домов ополченцами.

 

Во время первой попытки штурма Славянска в конце апреля планировалось войти в город с нескольких направлений. Намечалась высадка двух, по другим данным – трех вертолетных десантов силами до роты с усилением спецподразделениями СБУ, МВД и нацгвардии. Примечательно, что непосредственную огневую поддержку действий карателей осуществляли боевые Ми-24, а вот задачи для артиллерии (несколько минометных батарей) носили ограниченный характер.

 

Результатом начавшегося штурма стала потеря трех транспортно-боевых Ми-24 от огня переносных ЗРК (предположительно «Игла»). Столкнувшись со средствами ПВО ополчения, украинские военные летчики так и не смогли решить ни одной поставленной задачи.

 

В целом эффективность авиационной поддержки следует признать неудовлетворительной. Несмотря на утверждения киевских СМИ, пилоты показали низкий уровень профессиональной подготовки. В частности, достоянием общественности стали кадры неких маневров Ми-24 на низкой высоте почти в режиме висения, когда пилоты пытались поразить неуправляемыми ракетами С-8 железнодорожный вагон, установленный ополченцами на переезде. От уничтожения вертолет спасло только то, что на тот момент у сил сопротивления был дефицит ПЗРК.

 

Массированное применение переносных зенитных ракетных комплексов в сочетании с огнем стрелкового оружия с земли заставило пилотов армейской авиации начать действовать на предельно малых высотах и максимально возможных скоростях. Такое решение уменьшило потери, но резко снизило и без того невысокую эффективность поддержки войск. Так, во время атаки на блокпост у поселка Волноваха прибывшая пара Ми-24 не смогла разобраться, что происходило на земле, и нанесла ракетно-пушечный удар по своим.

 

Большие потери ударных вертолетов (достоверно известно о трех сбитых и трех поврежденных) оставили транспортные Ми-8 практически без прикрытия, что привело к уничтожению с апреля по июнь двух таких машин. На борту Ми-8, сбитого в районе горы Карачун, погиб начальник управления боевой подготовки нацгвардии генерал-майор Сергей Кульчицкий.

 

В результате в конце июня штаб АТО перестал использовать вертолеты для непосредственной поддержки войск. Вылеты Ми-24 с этой целью не возобновились до настоящего времени. А Ми-8 достаточно активно используются для снабжения войск и эвакуации раненых, но вне зоны боестолкновений. Первая же попытка задействовать Ми-8 на передовой привела 7 августа к его уничтожению.

 

Единственным успехом пилотов армейской авиации можно считать отражение штурма Донецкого аэропорта 26 мая, когда благодаря ракетно-пушечным ударам по зданию аэровокзала удалось сдержать силы ополчения, а своевременная высадка бойцов из состава 3-го полка спецназначения усилила гарнизон.

 

Примечательно, что за все время карательной операции с вертолетов Ми-24 ни разу не применялись ПТУР, использовались только пушечно-пулеметное вооружение и НАР С-8 и С-5.

 

Решение о применении штурмовиков и бомбардировщиков Су-24 штаб АТО, вероятно, принял еще в середине мая, когда стало очевидно, что вертолеты очень уязвимы.

 

Стоит отметить, что руководство карательной операции сразу активно задействовало силы военно-транспортной авиации для снабжения войск. В частности, еще до начала штурма Славянска отмечены первые полеты Ил-76 и Ан-26, перебросивших несколько аэромобильных рот в Донецк и Луганск. В конце мая на долю военно-транспортных бортов приходилось основное количество суточных вылетов, доходившее иногда до 80 процентов.

 

Первой потерей ВТА стал сбитый над Славянском Ан-30 во время проведения видовой разведки и корректировки артиллерийского огня по позициям ополченцев. В ночь с 12 на 13 июня жертвой ПЗРК ополченцев стал военно-транспортный Ил-76, выполнявший рейс по снабжению группировки силовиков в аэропорту Луганска. В июне был уничтожен очередной транспортный Ми-8, выполнявший задачу по доставке груза в расположение силовиков на горе Карачун.

 

В целом июнь прошел относительно спокойно для украинской авиации, были дни, когда вылеты вообще не выполнялись. Все изменилось в июле, когда по требованию Петра Порошенко штаб АТО начал реализовывать план по изоляции Донецкой и Луганской республик. Кроме массированного артиллерийского огня активно использовались штурмовики Су-25 и фронтовые бомбардировщики Су-24.

 

Однако ополченцы увеличили количество ПЗРК и восстановили захваченные ранее у подразделений ВСУ зенитные ракетные комплексы «Стрела-10».

 

В начале июля украинские ВВС наносили БШУ с трех – пяти тысяч метров. Считалось, что применение инфракрасных ловушек в сочетании с высотой спасет самолеты от ПЗРК ополченцев. Сами украинские военные признавали, что на таких высотах остается минимальная возможность точно поразить цели. Касается это и вновь модернизированных Су-25М1, получивших новые прицельные комплексы на основе оптико-электронных систем, что, по словам официальных лиц, радикально увеличило боевые возможности самолетов. Но как показал опыт, Су-25М1 не обладают столь чудесными, как было заявлено ранее, возможностями прицельного комплекса.

 

Наибольшее количество суточных вылетов, иногда доходившее до 18 в день, пришлось на середину июля, когда предпринимались попытки деблокировать попавшую в южный котел тактическую группу «Кордон». Помимо поддержки окруженцев Су-25 активно использовались для ударов по объектам инфраструктуры в Луганске и Донецке. Здесь ВВС Украины достигли определенного успеха, уничтожив в середине июля несколько электрических подстанций в Луганске. По некоторым данным, один из объектов был поражен управляемой бомбой, сброшенной с фронтового бомбардировщика Су-24.

 

Стоит отметить, что по позициям ополченцев в районе Саур-Могилы украинская авиация несколько раз нанесла удары средствами поражения повышенного могущества (по одной из версий – ФАБ-1000 или даже ФАБ-1500). Но после повреждения, полученного фронтовым бомбардировщиком 2 июня, Су-24 стал редкостью в небе юго-востока в отличие от разведчиков Су-24МР, выполнивших в конце июля – начале августа несколько десятков вылетов в район южного котла и Лисичанского выступа. Фактически Су-25 остались единственными летательными аппаратами, массово участвующими в боевых действиях.

 

Особо стоит обратить внимание на попытки организации воздушного моста для снабжения заблокированной у российской границы тактической группы «Кордон». В частности, помимо Ан-26 впервые после июньской потери были задействованы Ил-76. Хотя достоверно известно только об одном вылете «семьдесят шестого». В то же время Ан-26 выполнили несколько десятков полетов, сбросив более тысячи тонн грузов. Правда, бойцам «Кордона» попало не более трети, так как из-за угрозы применения ПЗРК парашютный сброс происходил на высоте свыше пяти тысяч метров, что приводило к значительному рассеиванию. Первая же попытка доставки с более низкой высоты 14 июня обернулась потерей Ан-26.

 

В связи с износом материальной части в начале августа для ударов по ополчению были привлечены истребители Миг-29. По некоторым данным, первое применение этих машин состоялось 26 мая при отражении штурма Донецкого аэропорта. 7 августа при нанесении ракетного удара по блокпосту ополчения Миг-29 был сбит.

 

Вероятнее всего, именно низкая техническая исправность авиационного парка привела к очередному снижению активности силовиков в воздухе. Даже режим относительно низкой интенсивности оказался губительным для ВВС Украины.

 

Разбор полетов

 

Вертолеты Ми-24 в мае-июне действовали парами. Типовым вооружением были два – четыре блока НУР С-8, иногда С-5, зачастую с кумулятивной боевой частью. Первоначально ударные вертолеты действовали на высоте от 500 до 1500 метров, но с появлением ПЗРК перешли на высоты от 50 до 100 метров, иногда совершая «подскок» для запуска ракет, при этом выполняя маневр на максимальной скорости, чтобы не попасть под огонь переносных ракетных комплексов. Соответственно эффективность применения бортового вооружения снизилась в несколько раз.

 

Ми-8 выполняли вылеты только одиночно под прикрытием пары Ми-24. Но с середины мая после потерь ударных вертолетов транспортные машины начали действовать самостоятельно на высотах от 100 до 500 метров, максимально используя складки местности. 7 августа Ми-8, несмотря на все маневры, был сбит огнем стрелкового оружия.

 

В настоящее время не зафиксировано ни одного случая использования на транспортных вертолетах пусковых установок НАР. В то же время на всех есть бортовые пулеметы РПК или ПК (ПКМ).

 

В мае Су-25 работали также парами, но с увеличением интенсивности боевых действий для БШУ начали использоваться одиночные штурмовики. Основными средствами авиационного поражения стали ракеты С-8, а также бомбы ФАБ-500 и РБК. Отмечены эпизодические случаи применения НАР С-13, С-24 и С-25.

 

Су-25 первоначально наносили удары с 3,5–5 тысяч метров, но после потерь ушли на высоту 5–6 тысяч. Отмечено только несколько случаев, когда штурмовики выполняли пикирование для максимальной эффективности и точности применения АСП. В основном удары наносятся после доворота на цель с прямого полета, когда непосредственно перед ударом нос самолета опускается на 3–5, в редких случаях – 10 градусов. Это приводит к высокому рассеиванию АСП, особенно неуправляемых ракет, а с учетом того, что сейчас Су-25 работают на высоте 5–6 тысяч метров, точность попадания вообще минимальна, особенно при использовании НАР. Фактически с середины июля главным оружием штурмовиков стали бомбы. Нежелание пикировать на цель можно объяснить не только слабой подготовкой пилотов. Это говорит и о плохом состоянии материальной части. Возможно, машины просто не выдержат сильных перегрузок. В частности, много вопросов вызывают установленные на Су-25 двигатели Р-95, многие из которых не прошли необходимый ремонт. Их назначенный ресурс еще в прошлом году был равен нулю.

 

Фронтовые бомбардировщики Су-24 действовали и на высотах от 3,5 до 5 тысяч метров, применяя как НАР, так и бомбы ФАБ-100, ФАБ-500 и РБК, а в исключительных случаях – ФАБ-1000 и ФАБ-1500. Но после повреждения одного из бомбардировщиков применение этих машин было максимально сокращено. По некоторым данным, с июня по август выполнено не более 10 вылетов, во многом это связано опять-таки с низкой технической исправностью парка. Су-24 остаются единственными носителями управляемого оружия и, вероятнее всего, командование их бережет.

 

Отдельно стоит рассмотреть структуру управления воздушными подразделениями, участвующими в карательной операции. Их работой руководит отделение планирования применения авиации при штабе АТО. Используется опыт ВВС США в Ираке и Афганистане. С вечера в эскадрильи из штаба поступают так называемые суточные приказы, где указываются запланированные цели и зоны поиска. Также задаются предполагаемый расчет сил и средств и боевая нагрузка на самолеты и вертолеты.

 

Зоны поиска представляют собой вариации американских килл-боксов, когда местность делится на специальные квадраты, в которых в зависимости от тактической ситуации наземные передовые наводчики или специально выделенные самолеты координируют авиаудары по противнику. Считается, что такая система наиболее эффективна при непосредственной поддержке войск. Но украинские зоны поиска – это некие квадраты, где пилоты самостоятельно определяют цели и поражают их, фактически ведут свободную охоту. По американской терминологии – свободные килл-боксы.

 

Иногда зоной поиска все же назначается квадрат, где действуют свои войска, но такое бывает достаточно редко. В этом случае задача по координации ударов авиации по противнику ложится на штаб батальона или бригады.

 

Единственным случаем, когда украинская авиация эффективно смогла осуществить непосредственную поддержку войск, стали бои в Донецком аэропорту.

 

Если оценить количество вылетов по их назначению, то 85–90 процентов придется на поражение запланированных целей, 5–7 процентов – на действия в зонах поиска и только 3–5 процента – на непосредственную поддержку войск. Фактически ополченцы, устранив вертолеты, лишили украинские наземные части какой бы то ни было поддержки с воздуха.

 

Заранее запланированные цели выбирает штаб АТО либо ГШ ВС Украины. Достаточно редко в этот список попадают цели, выделенные наземными частями и подразделениями. Исключение составили бои за Саур-Могилу. В целом действия авиации носят шаблонный характер, минимально удовлетворяющий непосредственные потребности своих войск. Уровень взаимодействия авиации и наземных сил крайне низок как на тактическом уровне, так и на оперативном. Часто даже можно услышать мнение, что украинская авиация ведет самостоятельную войну, мало связанную с происходящим на земле.