- Будучи студентом Харьковского авиационного института, я услышал от преподавателя такую фразу: "Если встретите в своей жизни человека по фамилии Бартини, считайте, что вам повезло: это настоящий гений", - вспоминает таганрогский авиаконструктор Леонид Фортинов. - Большего профессор сказать не мог. Тогда все, что было связано с Бартини, находилось под грифом "секретно".

 

Человек за шкафом

 

Впоследствии Леониду Фортинову удалось не только познакомиться, но и подружиться с Бартини. Однажды он обратился к руководству КБ с рационализаторским предложением. Молодому конструктору посоветовали поговорить "во-о-он с тем человеком за шкафом", не называя ни имени, ни фамилии незнакомца.

 

- Первое, что бросилось в глаза - это темная шевелюра и рубаха необычного аристократического покроя с полукруглым воротником и манжетами. Еще запомнилась вежливая манера общения и легкий акцент на фоне безупречного владения русским языком, - рассказывает Леонид Фортинов о своих впечатлениях.

 

"Человек за шкафом" внимательно выслушал сотрудника, с полуслова понял и одобрил его идею. А впоследствии они сблизились настолько, что Бартини шутил в телефонных разговорах: "Синьор Бартини вызывает маэстро Фортини".

 

- На самом деле Бартини сам был "Фортини", - считает Леонид Фортинов. - Иначе как благосклонностью Фортуны трудно объяснить тот факт, что ему неоднократно удавалось избегать смерти.

 

Приговоренный

 

Роберт Бартини родился в семье итальянского аристократа-эмигранта, перебравшегося в Австро-Венгрию, и унаследовал от отца титул барона. Но сам Бартини на эту тему предпочитал не распространяться.

 

- О детстве отца мне мало что известно, - вспоминает проживающий в Таганроге сын авиаконструктора Владимир Бартини. - Знаю только, что однажды во время торжественного вечера, на который собралась расфуфыренная аристократическая публика, отец подшутил над благородным собранием. При помощи кларнета он изобразил оглушительный крик осла. Было много переполоха. 

В 1916-м после ускоренных офицерских курсов Бартини направили на фронт, где он сразу попал в неприятную историю. Между ним и фронтовым офицером, недолюбливавшим родовитого "юнца", вспыхнула ссора. По некоторым данным - из-за казненного сослуживца, за которого вступился Бартини.

 

- Армейский капитан в грубой форме потребовал у Бартини отдать честь, на что получил дерзкий ответ: "Свою надо иметь", - рассказывает Леонид Фортинов. - Разъяренный фронтовик схватился за оружие. У Бартини кобура была расстегнута, и пистолет он успел выхватить на секунду раньше. Бартини ранил капитана в руку, за что сам был приговорен к расстрелу. Однако привести приговор в исполнение не успели: во время Брусиловского прорыва Бартини оказался в плену у русских казаков.

 

Пленных отправили на Дальний Восток. Сначала они пешком шли до Киева, потом была долгая поездка на поезде. В лагере под Хабаровском Бартини, несмотря на свое благородное происхождение, сблизился с социалистами. И снова подвергся опасности: офицерский суд тайно приговорил его к смерти "за измену интересам класса".

 

Во время репатриации военнопленных Бартини едва не утопили. Пленных везли морским путем через Владивосток, и офицеры-репатрианты сговорились выбросить Бартини за борт. К счастью, капитан судна вовремя узнал о готовящемся покушении и высадил "неудобного" пассажира в Шанхае.

 

"Гениало!"

 

Возвращаться домой Бартини пришлось через Китай, Индию, Непал и Йемен. Однако убежденный социалист не поехал к влиятельному барону-отцу. Он устроился на завод "Изотта-Фраскини", поступил в Миланский политехнический институт и стал членом итальянской компартии. По слухам, Бартини даже передал партии свое наследство, из-за чего за ним закрепилось неофициальное прозвище "красный барон".

 

Активная партийная деятельность Бартини не осталась незамеченной: за ним установили слежку фашисты Муссолини, и ЦК ИКП принял решение переправить Бартини в СССР через Берлин.

 

- У Бартини было два характерных словечка, которые он произносил с нарочито итальянским акцентом: "Завирало" и "Гениало", - вспоминает Леонид Фортинов. - Первое он употреблял, если слышал какую-нибудь глупость. Второе слово, наоборот, выражало высшую степень одобрения. Однажды я заговорил с Бартини о его переправке в СССР. Сам он ничего об этом не рассказывал, и я мог только строить предположения. "Наверное, вы были нужны Советскому Союзу как второй Зорге, поэтому вас и переправили через границу?", - спросил я. "Гениало!", - ответил он, загадочно улыбаясь. А потом добавил: "Только Рихард Зорге знал четыре языка, а я семь". Тогда я задал другой вопрос: "Но как вам удалось переехать через все кордоны, если за вами охотились агенты Муссолини? Наверное, вас тайно переправляли с дипломатическим грузом". Бартини снова улыбнулся: "Гениало!"

 

Враг народа

 

В 1923 году Бартини получил советский паспорт и устроился работать на научно-опытный (ныне Чкаловский) аэродром. С этого момента Бартини начал удивлять коллег-авиаконструкторов. Например, с истребителем Бартини "Сталь-6" была связана любопытная история. Советские двигатели того времени не позволяли разогнать машину больше 300 километров в час. Авиаконструкторы в один голос утверждали, что это физически невозможно. Бартини же молча разрабатывал свою модель. За счет закрытой и "зализанной" в корпус кабины, герметизации фюзеляжа, обтекаемых форм и убираемых шасси, ему удалось преодолеть скоростной барьер.

 

- Однажды на совещании авиаконструкторов, на котором присутствовали Тухачевский и Орджоникидзе, вновь был поднят вопрос об увеличении скорости истребителей, - рассказывает Леонид Фортинов. - Конструкторы приводили множество аргументов, формул и расчетов, доказывая, что это невозможно. Орджоникидзе вспылил: "Зачем меня пригласили?! Зачем обсуждать то, что невозможно?!" Но поддерживавший Бартини и любивший театральные эффекты Тухачевский, объявил: "Здесь сидит конструктор, который совершил невозможное". Никто в это не поверил. Тогда Тухачевский организовал поездку на аэродром.

 

Взлетевший истребитель Бартини показал скорость 320 километров в час. Потом увеличивал ее до 350 километров в час. Но и это был не предел. "Сталь-6" развивала скорость до 420 км/ч. А модификация истребителя "Сталь-8" должна была летать со скоростью более 600 км/ч. Но закончить работу над этим проектом Бартини не дали.

 

Конструктора недолюбливали некоторые коллеги. Особенно это проявилось, когда было создано центральное конструкторское бюро, но приглашенные туда специалисты не решали общие задачи, а продолжали трудиться над своими разработками. Бартини написал письмо Сталину и попросил принять меры. Реакция последовала незамедлительно: конструктора вызвали "на ковер" к секретарю парткома. Недовольный тем, что письмо Сталину прошло мимо него, партийный функционер набросился на Бартини с руганью.

 

"Не орите на меня", - спокойно ответил Бартини и вышел из кабинета. Его уволили, а в 38 году арестовали по "делу Тухачевского" и обвинили в шпионаже в пользу Муссолини.

 

- Судя по всему, отец в заключении перенес пытки, - считает Владимир Бартини. - Он не признавался в этом, но я помню его поломанные пальцы. Вряд ли это была обычная травма. Авиаконструктора вновь приговорили к расстрелу, но и в этот раз он спасся от неминуемой, казалось бы, смерти. На Сталина произвел впечатления рекордный беспересадочный перелет самолета Бартини по маршруту "Москва - Свердловск - Севастополь - Москва". Узнав, что создателя самолета должны расстрелять, Сталин распорядился дать ему возможность работать. Так конструктор попал в знаменитую "туполевскую шарашку".

 

Сталину запомнился еще один самолет Бартини - дальний бомбардировщик "ДБ-240" (ЕР-2), участвовавший во время войны в бомбардировке Кенигсберга и Берлина. А в 1946 году, оценив по достоинству его технику, Сталин предоставил подконвойному конструктору возможность выбора места для работы. Бартини выбрал Таганрогский завод имени Димитрова, но тяжелые воспоминания еще долго не давали ему покоя.

 

- Как-то Бартини предложил мне сфотографироваться с ним на групповом снимке. Я отказался. Объяснил, что у меня был репрессирован отец. "А зачем вам после всего пережитого фотографироваться с сыном репрессированного? Мало ли как это может обернуться", - сказал я. Бартини подошел, обнял меня и, едва не плача, проговорил: "Спасибо", - вспоминает Леонид Фортинов.

 

Шестимерное пространство

 

Несмотря на перенесенные испытания, Бартини остался мягким и доброжелательным человеком, поражавшим собеседников своей культурой и образованностью.

 

- Отец знал русский лучше, чем многие из нас и в совершенстве владел иностранными языками. Он мог спеть арию из оперы или процитировать по латыни Цицерона. Он даже показывал мне, как проходили заседания в римском сенате. Отец выступал с обличительную речью как древнеримский оратор, изображая все гамму эмоций на лице, но при этом сохранял неподвижность тела, чтобы, как он выражался, "не шелохнулся даже край тоги", - рассказывает сын авиаконструктора.

 

Как отмечает Владимир Бартини, его отец особенно хорошо ладил с детьми. Даже самый капризный ребенок успокаивался, когда Бартини-старший начинал разговаривать. Спокойный и умиротворяющий звук его голоса каким-то образом воздействовал на детей.

 

- А еще отец мог сделать из листка бумаги модель экраноплана так же легко, как мы делаем бумажные самолетики. Но его экраноплан всегда летел ровно и стабильно. Отец многое сделал для развития отечественного авиастроения, однако всю жизнь называл конструкторскую деятельность ремеслом. Настоящей работой и истинным своим призванием он считал физику и философию, - объясняет Владимир Бартини. - У него в голове постоянно крутились какие-то парадоксальные мысли и идеи. Даже когда я был маленький, он старался говорить со мной простым языком о сложных вещах. Рассказывая о теории относительности, он приводил пример с плотом: "Если течет река, по ней плывет плот, а по плоту идет человек, то человек будет двигаться по-разному относительно плота и относительно неподвижного берега".

 

Были и другие недетские вопросы, которые Бартини-старший пытался обсуждать с сыном. Он мог взять лист бумаги и схематично изобразить на нем точками, палочкой и галочкой рожицу. На вопрос "Что это?" сын отвечал: "Лицо, конечно". "А как мы это понимаем? - морщил лоб конструктор-философ. - Ведь в реальности лицо человека выглядит совсем по-другому. Каков механизм понимания?!"

 

- Он действительно жил в мире идей, не всегда доступных обычным людям, - соглашается Леонид Фортинов. - Однажды Бартини показал мне свои расчеты, из которых следовало, что нас окружает мир, в котором действуют не четыре измерения - длина, высота, ширина и время - а шесть. Бартини считал, что на каждое из трех измерений пространства влияют разные временные законы, то есть для длины имеется свое время, для ширины - свое и для высоты - свое.

 

Завещание

 

Уже после смерти Бартини Леонид Фортинов послал ученым-математикам в Москву несколько черновиков, испещренных формулами. Но целый научный коллектив так и не смог расшифровать записи конструктора. Многие специалисты и вовсе говорили о том, что Бартини опередил свое время. Видимо, он и сам это понимал. Бартини оставил странное завещание, в котором просил запаять все свои труды в металлический ящик и вскрыть его через 300 лет.

 

- К сожалению, выполнить последнюю волю покойного не удалось, - говорит Леонид Фортинов. - После смерти Бартини осталось два огромных мешка с бумагами: расчеты, чертежи, формулы, записи. Никто не стал их запечатывать в ящик, да и не было такого ящика, куда бы все это поместилось. Коллеги хранили мешки на работе, периодически отбиваясь от ревизоров, которые требовали освободить кабинет от ненужных бумаг. А когда люди, знавшие Бартини, ушли на пенсию, его бумаги попросту сожгли.

 

Неожиданная смерть Бартини вызвала множество домыслов. Но на самом деле конструктор умер от естественных причин.

- Он страдал от аритмии. Я часто видел, как Бартини постукивает себя по груди. А в одном из разговоров Бартини признался: больше всего он боялся, что не сможет управлять своим телом. - вспоминает Леонид Фортинов.

 

В тот роковой вечер тело отказало. Авиаконструктора нашли мертвым на полу собственной ванны.

 

- Отец вызывает у меня две ассоциации: Гудвин из "Волшебника изумрудного города" и Иешуа из "Мастера и Маргариты", - признается Владимир Бартини. - Гудвина каждый хотел видеть не таким, каким он был в реальности. А Иешуа… Помните, как он сказал: "Ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил".

 

Последний проект, над которым работал Бартини - уникальная вертикально взлетающая амфибия "ВВА-14". Впоследствии на ее базе был создан экраноплан. А вот к реализации другой грандиозной задумки - авианосца на подводных крыльях, который буквально летит по воде со скоростью до 700 км/ч и на который самолеты могли бы садиться, не сбрасывая свою скорость, конструктор так и не успел приступить.

 

Незадолго до смерти Бартини, словно предчувствуя скорую кончину, предложил Леониду Фортинову стать его заместителем.

 

- Но я тогда был поглощен разработкой поплавков для "ВВА-14" и отказался, - говорит Леонид Фортинов. - Никогда не забуду, как Бартини, услышав мой отказ, ссутулился и поник будто птенчик. "А что же мне делать?" - растеряно спросил он. Я нашел ему заместителя и пообещал, что немного позже сам перейду на эту должность, но так и не успел.

 

Разработки Бартини, применяемые в авиации до сих пор, оказались настолько удачными, что были названы в его честь. "Крыло Бартини", "Кольцо Бартини", "Эффект Бартини"... Королев считал даже, что без Бартини не полетел бы в космос спутник.

 

Случай в Крыму

 

В Севастополе, где Бартини работал над созданием гидросамолетов, однажды произошел интересный случай. Конструктор рассказывал молодым летчикам, как прыгать с высоты и входить в воду, используя законы аэро- и гидродинамики. "Если все сделать правильно, то не страшно будет прыгнуть даже во-о-он с той стрелы", - Бартини указал на 35-метровый кран стоявшей неподалеку от берега на якоре баржи. "Если не страшно - докажите", - не поверили летчики. Бартини отказался, но услышав за спиной: "Сдрейфил!", не удержался. "Во мне взбурлила итальянская кровь!" - признался он позже Леониду Фортинову.

 

Бартини разделся, прыгнул в воду и поплыл к барже. "Но чем ближе я подплывал, тем внушительнее казалась стрела крана. Я надеялся, что на барже окажется охрана, меня не пустят на борт и придется вернуться", - рассказывал он впоследствии. Однако на барже не было ни одного человека.

 

Авиаконструктору пришлось подняться на кран. С высоты все казалось еще страшнее. Но посмотрев на толпу, собравшуюся на берегу, Бартини подумал, что его может видеть женщина из медчасти, в которую он тогда был влюблен. Конструктор прыгнул вниз головой по всем правилам аэродинамики, как и учил летчиков. "В воду я вошел легко и безболезненно, но слишком глубоко - пришлось долго всплывать", - вспоминал он. Зато на берегу Бартини встречали аплодисментами.